|
Он находится в строю почти полвека.
В этот кишлак, располагавшийся в нескольких десятках километров от Кандагара, даже разведчики предпочитали не соваться: жители, включая юнцов, вооружены до зубов.
Открытой агрессии по отношению к «шурави» они не проявляли, но и дружелюбием там тоже не пахло. Словом, место гиблое.
Именно поэтому командир десантно-штурмового батальона Валерий Дунаев лично возглавил роту, выходившую на спецзадание.
Суть предстоящей боевой работы была вот в чем: соседняя часть потеряла неподалеку от этого злополучного кишлака бензовоз с горючим. Вместе с машиной бесследно исчезли прапорщик и солдат-водитель.
Ладно «наливник»: скорее всего, он уже успел превратиться в груду обгорелого металла.
А вот люди… Их надо было отыскать. Живыми или мертвыми…
В населенный пункт машины десанта вошли беспрепятственно.
Навстречу спешившимся бойцам вышли старейшины. Через переводчика рассказали, что мимо недавно проходил отряд моджахедов. С ними были двое русских.
Их, кажется, расстреляли в ближайшем ущелье.
– Поедем, покажете! – приказал комбат.
А толпившимся неподалеку мужчинам через переводчика разъяснил: мол, заберем тела, выйдем за пределы кишлака – стариков отпустим. Это чтобы не было соблазна стрелять десантникам в спину.
Погибшие действительно находились в ущелье.
Погрузили их на броню и на самой малой скорости колонна возвращалась по единственной улочке.
Из-за дувалов смотрели злые, настороженные лица. Оружия афганцы не демонстрировали, но Дунаев кожей чувствовал, что руки мужчин, скрытые за глиняным забором, сжимают автоматы и гранатометы.
Когда отъехали от кишлака метров на пятьсот, комбат приказал отпустить старейшин. БМП рванули на всех парах по разбитой дороге. Выстрелов вслед не было…
– Не пойму я этого Дунаева, – разглагольствовал вечером в курилке лейтенант-автомобилист, еще не успевший по-настоящему понюхать пороха, – за наших ребят не отомстил, испугался, что ли?
– Заткнись, – буркнул десантник в выцветшей тельняшке.
– У комбата наград за храбрость больше, чем у тебя звезд на погонах. Да и чем мирные жители провинились?
Отличиями подполковника Дунаева действительно не обходили: за два года орден Красного Знамени, два ордена Красной Звезды, медали «За отвагу», «За боевые заслуги»…
Такой «иконостас» был далеко не у каждого офицера, прошедшего горнило Великой Отечественной. Да и было за что награждать.
Кто воевал в Афганистане, знает: десантно-штурмовые подразделения выполняли самые сложные задачи. Громили крупные бандформирования, перехватывали караваны с оружием и наркотиками, освобождали наших пленных…
Из месяца в месяц рейды, боестолкновения.
Самые сложные операции Дунаев возглавлял лично. Потому что знал и берег людей.
За два года в батальоне было всего три безвозвратные потери. Раненых – больше. Но война есть война…
Интересуюсь у Валерия Николаевича: мол, вы, видимо, из потомственных военных?
Нет, отвечает, родился на Сахалине, в рабочей семье. Но рядом стояла воинская часть.
Очень уж ему с детсадовского возраста наши бойцы нравились: стройные, подтянутые. Вот и поступил после четвертого класса в Уссурийское суворовское училище.
Потом было Орджоникидзевское общевойсковое командное.
Лейтенантом разведвзвод возглавил. Затем служил в парашютно-десантных и десантно-штурмовых подразделениях…
Когда уволился в запас, семья переехала в Михайловск, где жили родственники жены.
Пошел в военкомат на учет становиться, и тут комиссар, ознакомившись с личным делом Дунаева, сразу предложил ему должность начальника штаба поста № 1 в детско-юношеском клубе «Типчак».
Дескать, там приоритетным направлением является военно-патриотическое воспитание, вновь будешь в строю…
И вот уже пятнадцать лет он почти не снимает военную форму в клубе. Учит ребят строевой подготовке, помогает постичь красоту, строгость и торжественность смены часовых у Вечного огня.
Подростки изучают оружие, готовятся к службе в армии.
– Жаль, что сын по моим стопам не пошел, – сетует Валерий Николаевич.
– Нет, срочную честно отслужил. И контрактной три года прихватил.
А вот профессиональным военным стать не захотел.
Правда, подполковник не упомянул, что сам он, если считать кадетство в погонах, льготные «афганские» и последние пятнадцать лет, в строю находится полвека. За двоих, если не за троих отслужил.
Алексей ЛАЗАРЕВ
Маленькое ущелье
Командование в Кабуле дало указание провести зачистку ущелья где-то под Таринкотом.
Время летит неумолимо, забываются места основных боевых операций.
До места назначения батальон дошел без приключений.
Перед ущельем разместился командный пункт десантно-штурмового батальона. Каждая из трех рот батальона, приступили к выполнению поставленных комбатом Дунаевым Валерием Николаевичем задач.
Сотрудника Особого отдела обычно комбат не задействовал в выполнении поставленных задач, у него были свои задачи.
Мой БТР всегда размещался недалеко от КШМки (командно-штабной машины) для того, чтобы быть в курсе всех происходящих событий.
Руководство батальона было занято выполнением поставленных за-дач, а праздношатающийся вид особиста всегда кого-то раздражал.
Комбат пригласил меня к себе и указал на карте маленькое ущелье, которое тянулось вдоль основного ущелья, где засели духи.
Он спросил, не могу ли я с отделением связи и АГС пройтись по этому ущелью. Естественно я согласился.
Нас было около 14-18 человек. Со мной пошел командир взвода связи Смаль Андрей.
Мы долго поднимались по тропинке, которая между тем была заминирована. Видать от дождей верхний слой грунта был смыт и мины зловеще выглядывали, ожидая своей жертвы.
По цепочке передавалось, «мина» и все аккуратно их обходили.
Для большинства десантников – это было интересной прогулкой.
На первом привале я попросил связиста связаться с комбатом.
Как только мы вышли на связь, комбат около минуты меня поносил, на чем свет стоит.
Доя меня было понятно одно, что если мне не жалко своей жизни, я должен был подумать о молодых ребятах, которые шли следом за мной. А ведь им было по 19-20 лет.
Мне необходимо было постоянно находиться на связи, а я понадеялся на связиста, но рация была выключена.
Потом комбат дал команду срочно спускаться, так как духи сейчас будут обстреливать это маленькое ущелье, которое выходило в тыл основного.
Я скомандовал «кругом» и мы побежали вниз.
При этом я попросил ребят, чтобы предупреждали, когда будут мины. А надо было поставить метки, но об этом я уже подумал, когда мы спустились.
Когда мы шли в ущелье, я был первым, а за мной шел командир взвода связи Смаль Андрей.
Когда же мы возвращались со столь неудачного боевого задания, я замыкал цепочку, а впереди бежал Смаль А.
Тут я заметил, что у Смаля развязался шнурок на кроссовке и ему кричу: «Завяжи шнурок на кроссовке», а он мне в ответ: «Если наступлю на мину, может ступню не оторвет, а просто выскочу с кроссовки».
Когда наша группа была уже у подножья ущелья, мы услышали раскатистые взрывы, которые предназначались нам.
На разборе выполнения поставленной задачи комбат отметил, что мы зашли нашей группой в тыл духам, и они срочно переориентировали огонь на ущелье, в котором были мы.
Комбат потом сказал, что мы родились в рубашках, так как никто не пострадал, несмотря на обстрел и мины.
Разговор был корректный и не на повышенных тонах. Как будто до этого не было никакого разговора по рации.
Вот тогда я понял, что комбат Дунаев Валерий Николаевич переживает за каждого своего офицера и солдата, в том числе и за особиста.
Вот уже и комбата нет.
11 июня 2012 года он умер.
А мы так мало знаем о нём.
Наверно, даже его воспитанники Кадетской казачьей школы и Детско-юношеского центра «Типчак» знают о нём больше чем мы, те, кто с ним ходил на боевые и переносил все тяготы и лишения воинской службы.
Дорогие десантники!
Мы с вами стареем, время летит неумолимо, многое забывается, многих уже с нами нет.
Зайдите в раздел «Книга памяти» - «Умершие после Афгана» и посмотрите, сколько наших товарищей уже нет с нами, а что мы про них знаем?
Даже про комбатов Кацер П. и Русяева В.???
Пишите свои воспоминания, заметки…
Присылайте фотографии.
Пополняйте сайт памяти о нашем батальоне.
С уважением, Валерий Синько
|
